После встречи с Патти Бойд, казалось, что подобраться к «Битлз» ближе уже невозможно.

Но в апреле 2010 года по приглашению Евразийской страховой компании в наш город с двумя закрытыми концертами приехал Тони Шеридан – английский певец и гитарист, исполнитель раннего рок-н-ролла, вошедший в мировую историю музыки благодаря записи, в которой приняли участие тогда ещё практически никому не известные The Beatles.

И кто знает, как сложилась бы судьба ливерпульской четверки, если бы не счастливое стечение обстоятельств:

 — В августе 1960 года в Гамбурге Леннон, Маккартни, Сатклифф и Бэст знакомятся со своим земляком Тони Шериданом
 — 22 июня 1961 года в гамбургской студии Тони Шеридан записывает сингл My Bonnie с группой The Beat Brothers
 — 28 октября 1961 года в Ливерпуле юноша по имени Курт Рэймонд Джонс заходит в магазин грампластинок NEMS Ltd., принадлежавшей Брайану Эпстайну, чтобы купить сингл My Bonnie, чем озадачивает 27-летнего коммерсанта
 — 13 ноября 1961 года The Beatles подписывают контракт, в соответствии с которым их официальным менеджером становился Брайан Эпстайн…

… И вот, ровно через 50 лет после судьбоносной встречи в Гамбурге, невероятно обаятельный и по-юношески подвижный 70-летний Тони Шеридан беседует со мной в студии радио NS. Нам помогает переводчик Гульнара Кунирова.


Тони Шеридан в студии Радио NSТони Шеридан: На меня произвела большое впечатление ваша радиостанция! Поверьте, я повидал немало радиостанций, но ваша меня просто потрясла: все со вкусом, очень красиво!

Ноэль Шаяхметов: Тони, Вы только что увидели самый высокогорный в мире памятник «Битлз», как думаете, похоже получилось? Вы увидели в них что-то такое, что присуще только «Битлз»?
Тони Шеридан: Да! Очевидно, у каждого художника есть свое собственное видение, но, по-моему, впечатление от памятника самое что ни на есть «битловское». Отличная работа! Во всяком случае, Джон Леннон, насколько я знал его, безупречный.

Н.Ш.: Как Вы вообще относитесь к памятникам при жизни?
Т.Ш.: Это хороший вопрос, потому что, возможно вы слышали, в Гамбурге, в районе Сан-Паули есть площадь «Битлз Платц». Она круглая, в форме виниловой пластинки, и этот памятник – полная безвкусица! Замысел создателей памятника был в том, чтобы воспроизвести «битлов» такими, какие они были в 1961 году, но это бред – такое ощущение, что это было сделано только ради денег, ради привлечения туристов – он просто безвкусен! Я говорю это по двум причинам: во-первых, Пол еще жив, так же как и Ринго, и Пит Бэст тоже. И кстати, в памятнике нет Ринго, ведь тогда был барабанщиком Пит Бэст. Во-вторых, само исполнение безвкусно. Я знаю предысторию создания этого памятника – просто несколько ребят с большим самомнением захотели увековечить свои имена в камне – к этому все и сводится. Но то, что я видел сегодня – это вовсе не безвкусно! Я видел памятники и в Мексике, и в Соединенных Штатах, и в Ливерпуле, конечно, но считаю, что у вас очень хороший памятник.

Однако Ваш вопрос касался того, что герои памятника еще живы. Я думаю, что это памятник не самим людям, а тому факту, что существовал некий союз людей, который изменил мир. Понимаете, сейчас они уже не влияют на мир как группа, как «Битлз» — я имею в виду ту первоначальную силу воздействия, когда они были командой, вместе с Ринго, в начале 60-х. Этого уже нет. И Пол Макартни не хочет, чтобы его знали как одного из «Битлз» – ведь он Пол Маккартни. Тем не менее, конечно, его история всегда будет связана с «Битлз».

Н.Ш.: …также как и Ваша.
Т.Ш.: Да, конечно, и если говорить об истории «Битлз», я вижу во всем этом нечто мистическое. Кто-то должен был сыграть роль Берта Кемпферта, кто-то должен был сыграть роли Хорста Фашера, Питера Экхорна, Астрид Киршерр, Стюарта Сатклиффа … Это были отдельные роли в некой драме. А это и была драма, даже трагедия, в некотором смысле. И кому-то пришлось играть роль Тони Шеридана. И не просто сыграть роль, а быть первым парнем, приехавшим покорять Германию – ведь я на самом деле первым приехал туда.

Надо понимать, что тогда это был вопрос общения с немецкой молодежью. После двух мировых войн было много ненависти. Я воспитывался с чувством ненависти по отношению к немцам. Мои родители внушали мне, что немцы плохие, злые; они просили меня: «Не езди в Германию». Но, конечно, я ездил в Германию.

И что делала музыка? Она нас примиряла! После 12 лет правления Гитлера там ничего не происходило в творческом смысле, все остановилось. И наша музыка дала толчок их развитию, и потом они начали делать музыку сами. В этом процессе я вижу частично и свою роль – кто-то должен был сделать это…

Но вот в следующий момент на арене появляется «Битлз». Мы оказываемся в ситуации, когда мы можем играть вместе неделями, месяцами. Мы играли такую музыку, какую до нас никто не делал! Играли вперемежку и всякую ерунду, и хорошие вещи. Иногда это было шумно, даже вульгарно, и мы могли разные глупости вытворять на сцене. Это был просто безумный цирк.

Но это было важно и для британской музыкальной сцены, на которой до того времени тоже был застой… Когда я уезжал из Лондона в июне 1960 года, поговаривали, что, мол, рок-н-ролл умер, что он протянет не больше полугода. Что будет после него, никто не знал: может вернутся обратно времена Синатры, Билли Холидэй – неизвестно, может быть джазовая музыка, что-то такое.

Тони Шеридан в студии Радио NSН.Ш.: Рэй Чарльз…
Т.Ш.: Рэй Чарльз был уже популярен. Он тоже оказал на нас большое влияние. Мы его слушали еще в 50-е.

Н.Ш.: Кто-то может сказать, что от него пошел рок-н-рол.
Т.Ш.: Да, в каком-то смысле так и есть. Мы были буквально захвачены, заражены его «грувом», этой особой заразительной манерой исполнения, которая присуща в основном черным музыкантам, в том числе Чаку Берри, конечно. Да, «грув» – это что-то, что невозможно описать, в самом деле нет слова, которое бы описывало это состояние – это какая-то магия момента, даже в записи это сохраняется – там есть некая магия, ее нельзя отнять и нельзя привнести. Это… гений.

Рэй Чарльз был гением. И Чак Берри, и Литтл Ричард, и Фэтс Домино… Джерри Ли Льюис был тоже гением, но белым, другого типа. Ну и, конечно, Элвис. Когда Джон Леннон говорил: «до Элвиса не было ничего» – он был прав по-своему – так он это видел, так он чувствовал ситуацию. Я это чувствовал так же. В конце концов, я был одним из первых в Великобритании, в этой очень консервативной стране, тем более в то время.
Я родился во время войны, всюду бомбили. То есть у нас, тогдашних детей, в голове был бардак, мы были запутаны. Но при этом у нас было хорошее образование. Государство заботилось о том, чтобы мы получали хорошее образование, ходили в правильные школы. Я тоже шесть лет носил школьную униформу. Из нас старались сделать джентльменов, произвести новое поколение граждан империи, способных поддержать ее. Простых ребят из рабочих семей отправляли в хорошие школы.

Но вот пришел рок-н-рол и изменил всё! Мы встрепенулись: что это? как это? Мы ждали его прихода. Ждали, чтобы услышать Рэя Чарльза или элвисовский Heartbreak Hotel. Я уверен, мы чувствовали, что что-то должно случиться. Это как откровенье Божье. Вот так все и было.

Может кому-то покажется это вздором, многие даже смеются, когда им говорят о каком-то мистическом стечении обстоятельств, о предрешенности, судьбе. Но для меня совершенно ясно, что это некий план.

В этом году исполнится 50 лет, как я впервые попал в Гамбург, и оборачиваясь назад, я вижу все так, как это происходило: война, проблемы в семьях, в стране неразбериха, и посреди всей этой сумятицы вдруг появляется рок-н-ролл! Поэтому появление в Германии британской группы изменило там многое. Изменилось многое и для нас, потому что мы больше не ненавидели немцев. Мы ненавидели нацистов, но не простых немецких ребят.


Тони Шеридан и Ноэль Шаяхметов после концертаН.Ш.: На альбоме Tony Sheridan and The Beat Brothers есть заловая версия песни Ya Ya. Меня много лет мучает один вопрос: неужели в столь юном возрасте Джордж Харрисон уже мог играть на таком высоком уровне?
Т.Ш.: Это, конечно, не «Битлз». Это играет моя группа, которая была после «Битлз».

Я терпеть не могу хвастаться, говорить о себе, но ведь на самом деле, в то время никто не умел толком играть на электрогитаре. Никто. Только джазовые музыканты играли на них в Англии, но никто о них не слышал тогда. Я поставил себе цель: стать хорошим певцом и хорошим гитаристом. И я стал хорошим гитаристом.

Когда мы играли вместе с «Битлз» мы импровизировали. Каждую ночь мы просто импровизировали. То, что вы слышите на пластинке, My Bonnie и все такое – это сплошная импровизация. Первый дубль, второй дубль – с третьего дубля мы уже писали. Проблем не было. Ну, разве что с ударными, потому что Пит был не таким уж хорошим барабанщиком.

Н.Ш.: У меня вопрос: почему Вы не продолжили сотрудничество с «Битлз»?
Т.Ш.: Они хотели домой. Они страшно скучали по дому. Мои же дела в Гамбурге шли очень хорошо. Все смотрели на меня, потому что я был немного старше (хотя с Джоном мы одногодки – он родился в мае 1940, а я в октябре, Ринго тоже такого же возраста), но я был немного более продвинутым. Я мог больше, в плане исполнения.

Они говорили мне: «Тони, возвращайся в Ливерпуль». Но дело в том, что я всегда был одиночкой. Даже когда у меня была своя группа, а их было у меня несколько. Но я всегда был сольным исполнителем, фронтменом, а группа была вспомогательным элементом, ассистирующим. Я никогда не был одним из группы, как это было в «Битлз». Они звали меня – приезжай в Ливерпуль, Тони, будем выступать в клубах, как в Гамбурге, вместе. Мы отлично проведем время. Конечно, они еще не были такими известными, но не это главное. У меня, наверное, просто не было таких амбиций. Я никогда не хотел стать какой-то звездой. Абсолютно. На самом деле, еще в те годы я сделал одну песню на немецком языке. Мы ее записали с оркестром Берта Кемпферта. И я обнаружил, что ненавижу себя за то, что делаю коммерческие вещи. Потому, что я всегда хотел делать нечто большее, чем коммерческая музыка. Я хотел быть уникальным.

Дмитрий Дымов, Тони Шеридан, Ноэль Шаяхметов и Ренат ШаяхметовН.Ш.: То есть можно сказать, что с самого начала Вы не хотели делать что-то ради денег?
Т.Ш.: Вот именно. Это не для меня. В основе моего творчества была идея не заработать деньги или прославиться. Джон видел это по-другому. Но у Джона была проблема. Если бы он оказался в моей ситуации – в ситуации одиночного исполнителя с гитарой, у него бы были проблемы, потому что ему не доставало таланта ни в игре на гитаре, ни в пении. Но когда они сошлись вместе, то они стали делать такую музыку, какую не смогли бы сделать поодиночке –, но в итоге получилась магия, магия, магия… Как сказал Тимоти Лири, он назвал «Битлз» мутантами, создателями нового поколения людей.

Н.Ш.: Совсем недавно здесь сидела Патти Бойд и последний вопрос, который я ей задал, был такой: если бы была машина времени, то в какой год Вы хотели бы вернуться?
Т.Ш.: Это очень интересный вопрос. Я об этом никогда не говорил. Ведь однажды машина времени обязательно будет, я в этом уверен. Ну, понимаете, я очень увлекаюсь эзотеризмом и всякими сверхъестественными вещами. И я верю, что возможно все. Абсолютно все. Можно переместить яблоко из пункта А в пункт Б…

Если бы я мог вернуться? Конечно, если бы у меня была возможность вернуться в любое время моей жизни, то я бы сделал все по-другому. Я бы не стал делать много глупых вещей, которые делал в своей жизни.

Н.Ш.: Патти сказала, что вернулась бы в 65-й год точно.
Т.Ш.: И это понятно: у нее есть на это веские причины! Это сложный вопрос, но если говорить в музыкальном отношении, то я бы вернулся в 1961 год, и записал бы все эти сессии, которые мы играли с «Битлз». Не те глупые вещи, которые хотел от нас Хэмпферт для альбома. Дело в том, что когда мы были на сцене каждый вечер и пели живьем, никто этого не записывал. Поэтому, если бы я вернулся обратно, я бы обязательно сделал так, чтобы кто-нибудь записал вечер живой музыки или неделю живой музыки, ПОТОМУ ЧТО В ТОТ МОМЕНТ ВРЕМЕНИ МЫ БЫЛИ ЛУЧШЕЙ ГРУППОЙ НА ВСЕМ БЕЛОМ СВЕТЕ!



Справочная информация:
• Немецкий композитор и аранжировщик, который в 1961 году предложил группе «Битлз» выступить в качестве аккомпанирующего состава для записи сольной пластинки Тони Шеридана.
• Гамбургский бизнесмен, предложивший ливерпульским музыкантам контракт на выступление в принадлежавшем ему ночном клубе "Стар-клаб", где "Битлз", по словам Фашера, "могли бы совершенствовать свое профессиональное мастерство".
• Владелец гамбургского клуба «Топ Тен», где выступали и жили «Битлз» в 1961 году.
• Гамбургская подруга и первый фотограф «Битлз», оказавшая большое влияние на имидж членов группы.
• Бас-гитарист группы «Битлз» в 1959—1961 гг.
• Ти́моти Ли́ри – выдающийся американский писатель, психолог, участник кампании по исследованиям психоделических препаратов. Впервые снабдил «Битлз» преператом ЛСД.
• Дословно: «Я объявляю, что «Битлз» – это мутанты, они только частично люди, прототипы революционных агентов, присланных Богом, награжденные мистической силой создания нового поколения, молодой расы смеющихся, молодых людей».

© 1995–2024 ТОО «Телерадиокомпания "NS Радио - Национальная Сеть"